"Страницы истории разведчества-скаутизма" №106, январь 2007 г. "По страницам истории Ю. Кудряшова"

Страницы Истории Разведчества-Скаутизма № 106, январь 2007 г.

R. Polchaninov, 6 Baxter Ave., New Hyde Park, NY 11040-3909, USA
rpochaninoff@mindspring.com
ISSN 1523-1941

В.Н. Ордовский-Танаевский, ОРЮР и YMCA в Шлейсгейме-Фельдмохинге 1948-1949 гг.

Конец войны застал русских, главным образом, в Австрии и Баварии. Мюнхен и окрестные ДиПи лагеря стали центром русской культурной и общественной жизни. Бавария оказалась в американской зоне оккупации. Военные власти стали собирать иностранцев в ДиПи лагеря, а UNRRA взяла на себя все прочие заботы. Во Фрейманне (Freimann), предместье Мюнхена, в бывших казармах СС, которые не пострадали от бомбардировок, разместились поляки, бывшие узники немецких концлагерей. “С июля 1945 г. СС-казармы перестали существовать как чисто польский лагерь, и вскоре в UNRRA Team 107 оказались представители 25 национальностей <...> Цели, приведшие этих людей под крышу СС казарм, были различными: некоторые нетерпеливо ждали возможности возвратиться на родину, другие же, в частности бывшие граждане СССР <...> изыскивали всевозможные способы, чтобы избежать репатриации” (1). Всего в этих казармах разместилось почти 8000 ДиПи (1), из которых русских было менее тысячи. Русские, конечно, первым делом устроили домовую церковь и, хотя было лето, начали занятия со школьниками. Началась и разведческая работа с детьми и юношеством. В конце 1945 г. лагерь Кемптен был переведен сперва в Фюсен, а затем летом 1946 г. в предместье Мюнхена Фельдмохинг. Русских разместили в пустовавших бараках, примыкавших с юга к полю, служившему в годы войны военным аэродромом. Летом 1947 г. русских из СС казарм перевели туда же, а часть разместили в лагере в небольшом городке Шлейсгейм (Schleissheim). Лагерь в Шлейсгейме стал называться Малым Шлейсгеймом, а лагерь в Фельдмохинге – Большим Шлейсгеймом. Оба лагеря были под одним руководством (UNRRA Team 631). Вадим Николаевич Ордовский-Танаевский (1924-1990), будучи членом ОРЮР, выпустил летом 1947 г. типографским способом журнал “Разведчик” №1 (9). Он не знал, что в Менхегофе вышло 11 номеров журнала, а имея №8, и зная, что журнал больше не выходит, решил продолжить его издание, указав в скобках номер 9. Встретив критику начальства, В. Н. Ордовский-Танаевский решил выпускать свой, независимый молодёжный журнал “Явь и быль”. Следует отметить, что в Зарубежье, кажется, только парижский журнал “Иллюстрированная Россия” выходил с приложением книг русских классиков. В. Ордовский-Танаевский решил продолжить эту традицию, и после 1945 г. стал редактором единственного русского журнала, выходившего с бесплатным приложением. В четырех частях был выпущен роман А. Толстого “Князь Серебряный”. Успех журнала с приложением был причиной создания издательства “Явь и быль”, выпустившего ряд хороших книг, в том числе и второе издание книги А. В. Туркула “Дроздовцы в огне” в литературной обработке И. Лукаша (1948 г.).

В журнале “Явь и быль” нашлось место и для разведчиков и для Имки. В №1 за сентябрь 1947 г. в отделе “Деятельность УМСА” была статья “Забота о детях”, в которой говорилось о летних лагерях Имки, подписанная “В.О.Т.” (В. Ордовский-Танаевский). В статье ничего не говорилось об участии русских детей в этих лагерях, так как русские ДиПи в Баварии, к тому времени, еще не были охвачены работой Имки. В следующем номере за октябрь-ноябрь 1947 г. уже сообщалось о проведении Имкой больших спортивных состязаний между командами прилегающих к Мюнхену ДиПи лагерей и об участии шлейсгеймской команды спортклуба “Русь”, а в №4 за апрель-май 1948 г. было сообщение об основании в Шлейсгейме русского клуба YMCA:

“19 мая в лагере Шлейсгейм состоялось первое собрание Инициативной группы Х.С.М., на котором присутствовал представитель от центральной YMCA-YWCA – гн. Яко. Были обсуждены вопросы организационного характера и возможности будущей практической работы в лагере. <...> 27 мая на состоявшемся организационном собрании были проведены выборы правления и принято наименование Союза Христианской Молодёжи имени Св. Равноап. Кн. Владимира».

Инициатором создания Клуба Имки был В.Н. Ордовский-Танаевский, избранный единогласно на должность председателя, о чем он, из скромности, умолчал в им же написанной статье.

Собрание утвердило план летней работы, в который входило проведение лекций религиозно-просветительного характера, подготовка отправки детей в летние лагеря ИMKA, организация спортивной площадки и создание библиотеки. Основным ядром клуба Х.С.М.Л. были члены спортклуба «Русь», которых ИMKA снабдила кое каким спортивным инвентарём. Подготовка и отправка детей в летние лагеря Имки были проведены по плану, но устройство лекций и библиотеки не могло осуществиться из-за отсутствия помещения.

Палаточные лагеря для детей от 10 до 15 лет, отдельно для мальчиков и отдельно для девочек, были проведены около Унтершорндорфа (Unterschorndorf) на берегу Аммерзее (Ammersee). Дети жили в больших американских военных палатках по 8 человек при одном старшем той же национальности. На этот раз из Шлейсгейма были приняты 16 русских мальчиков и 16 русских девочек. Около полянки, на которой были разбиты лагеря, были площадки для тенниса, футбола и баскетбола (2). Старшие в палатках назывались «советниками» (по-немецки – Berather) и для их подготовки ИMKA организовала специальный курс, о котором в журнале «Явь и быль» №4 было сказано следующее: «В лагере, расположенном в чудном горном местечке Графенашау, были проведены 10-ти-дневные курсы для инструкторского персонала в летних лагерях YMCA/YWCA. Ознакомление курсантов с необходимыми знаниями для организации и ведения лагерей проводились высококвалифицированными специалистами, многие из которых были выписаны из других стран. Занятия, продолжавшиеся с утра до вечера, проводились системой чередования лекций и практических занятий. Главное внимание было обращено на ознакомление с психологией детей и юношества, администрацией и лагерной финансовой частью и организацией досуга в будущих лагерях».

В создании собственной библиотеки YMCA особой надобности не было, так как в лагере была большая русская библиотека, принадлежавшая вел. кн. Владимиру Кирилловичу, с согласия которого ею пользовались жители лагеря. За пользование книгами взималась небольшая плата. Устройством лекций в лагере заведовал лагерный Культурно-просветительный отдел. Лекции устраивались в клубном бараке, в котором Имка устраивала показы фильмов, и в котором проходили спектакли лагерной театральной группы. Не имея собственного помещения, Имка не могла устраивать свои особые лекции.

В. Ордовский-Танаевский был исключительно энергичным человеком. Не имея помещения, он организовал курсы английского языка, которые вела Марина Туржанская и шофёрские курсы, после чего лагерная администрация была вынуждена выделить помещение для клуба Имки.

В “Вестнике органе Р. С. Х. Движения в Германии” об этом событии было сказано:

“В начале января (1949 г. – прим. РВП) русская ИМКА в Шлейсхайме-Фельдмохинг открыла своё помещение. По случаю торжества был отслужен молебен, после которого прот. М. Помазанский сказал прекрасное слово о хранении чистоты православия. После молебна для многочисленных гостей членами ИМКА была устроена чашка чая. Пространный доклад о широкой и разнообразной работе русской ИМКА в Шлейсхайме сделал председатель В. Ардынский. Среди гостей присутствовал епископ Димиитрий, председатель русской ИМКА в Германии А. И. Зеленой и многие другие” (3).

С получением собственного помещения В. Ордовский-Танаевский, кроме положенной работы по подготовке участия русских детей в летнем лагере, расширил курсы английского языка. Была создана украинская группа под руководством Всеволода Саленко. Для него и для Марины Туржанской В. Ордовский-Танаевский добился жалования, расширил работу на Малый Шлейсгейм, где руководство работой было поручено, Людмиле Михайловне Акимовой, приехавшей в апреле после ликвидации лагеря Менхегоф, где она, как член YWCA, успела себя зарекомендовать хорошим организатором и докладчиком.Наша семья уехала из Менхегофа в начале апреля 1949 г. незадолго до ликвидации лагеря. Мы записались на выезд в Бразилию и уехали в пересыльный лагерь Буцбах (Butzbach). Но в Бразилию мы не попали, так как были сняты с транспорта по ложному доносу. Из Буцбаха нас послали в лагерь Гибельштадт (Giebelstadt) около Аугсбурга, где я связался с Имкой и был направлен на работу в Ганау (Hanau). Дело шло к лету, и мне поручили подготовить и провести летний лагерь для детей. Ганау был балтийским лагерем с небольшой группой украинцев. Нас приписали к украинцам. Мы там не были единственными русскими. В лагере была православная церковь, кажется, латвийской юрисдикции, но священник служил по-церковно-славянски.

Осенью 1949 г. началась ликвидация лагеря Ганау и меня назначили в Шлейсгейм помощником В. Ордовскому-Танаевскому в связи с его предполагавшимся скорым отъездом в Венецуэлу. После его отъезда я был 30 ноября назначен на его должность (4), а местные, как мы говорили - имкачи, избрали меня председателем клуба.

Перед своим отъездом В. Ордовский-Танаеский передал свое издательство “Явь и быль” своему двоюродному брату Сергею Владимировичу Шаубу, а мне, как начальнику финансового сектора ГК – Главной квартиры (5), передал в пользу ОРЮР все непроданные книги. Собственно говоря, мое назначение на эту должность, и было связано с этим пожертвованием и дальнейшей продажей, давшей ГК хорошую сумму денег. B Венесуэле В. Ордовский-Танаевский вскоре стал одним из руководителей ОРЮР.

С Л. Акимовой мы были старыми сотрудниками по Менхегофу, а с В. Ордовским-Танаевким и М. Туржанской у меня сразу установились дружеские отношения. И не только с ними, но и с В. Саленко. Он был галичанином, но враждебных чувств к русским не питал. Я с ним говорил по-украински, и это его сразу расположило ко мне. Он, конечно, заинтересовался, где и как я научился говорить по-украински и когда узнал, что украинскому языку я научился от боснийских галичан, то существование галичан в Боснии для него было откровением. Откровением для него было и то, что среди галичан было много руссофилов, что в годы Первой мировой войны многие из них погибли в австрийском концлагере в Таллергофе, а многие ушли в Россию, при отступлении русской армии. Он был человеком любознательным, внимательно слушал и о многом расспрашивал. Комичный случай произошел у меня в один из первых же дней работы. К концу рабочего дня зашел в канцелярию поэт Ваня Елагин. В. Ордовский-Танаевский что-то стал оживленно обсуждать с М. Туржанской. Разговор шел, конечно, по-русски, но оба, по привычке, вставляли в русскую речь сербские слова. Я заметил, что И.Елагин не все понимает, и позволил себе сказать, что, «давайте говорить по-русски, так как не всем понятен русско-сербский язык». Никто на меня не обиделся, а только извинившись, перешли на чистый русский язык. Все ушли, а я остался убрать вещи и запереть шкафы. Мы не заметили, что пока мы оживленно говорили, пришла уборщица и услышала мою реплику. Оказавшись без свидетелей, она подошла ко мне и сказала, что я как новый, еще не знаю, что собой представляют эти старые эмигранты из Югославии, и что я вскоре увижу, что это за люди. Я пытался защитить эмигрантов из Югославии, и сказал, что и В. Ордовский-Танаевский и М. Туржанская очень милые люди и что нельзя ругать подряд всех эмигрантов из Югославии. Она со мной не согласилась, и мне пришлось признаться, что я тоже эмигрант из Югославии, и что я имел в виду не себя, а И.Елагина, который был

новым эмигрантом. Надо же было посмотреть на бедную уборщицу. Она смутилась, и кажется, переменила мнение о русских эмигрантах из Югославии. Когда мы приехали в Шлейсгейм, нашу семью поместили в Малом Шлейсгейме. Там, в домах и бараках, примыкавших с севера к аэродрому, в годы войны находилось немецкое воздушное командование, а после войны американское военное учреждение Military Post APO 407. Из городка Шлейсгейм в Малый Шлейсгейм можно было войти только с пропуском через контрольный пункт, который был в руках вспомогательной полиции из бывших сербских военнопленных, отказавшихся возвращаться в коммунистическую Югославию. Нашу семью поместили в ужасной комнате в подземном бункере, обещав при первой возможности дать что-нибудь лучше. Действительно, вскоре мы получили комнату в доме над бункером. Во время войны там находилось командование аэродрома, для которого и был сделан подземный бункер. В доме было центральное отопление. Небывалая роскошь для ДиПи. К сожалению, нам не пришлось долго наслаждаться плодами цивилизации. Вскоре всех ДиПи из Малого Шлейсгейма перевели в Большой Шлейсгейм и разместили в освобождавшихся бараках. В 1949-1950 гг. отъезд в заморские страны шёл полным ходом.

В план работы входило устройство рождественской ёлки, одной по григорьянскому календарю для католиков и баптистов, и второй по юлианскому, для православных и униатов-галичан, которые, признавая папу римского, почти ни чем не отличались от православных. У галичан была своя церковь, у украинских православных – две, разных юрисдикций (автокефалисты и “липковцы”, которых называли еще и “самосвятами”). У русских было тоже две церкви: одна гимназическая, а другая – лагерная и у будистов-калмыков было два храма, один для донских калмыков и другой для астраханских.

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Татьяна Фесенко. Повесть кривых лет. Изд.: Новое русское слово. НЙ.1963. С.179.2. “Явь и быль”, Мюнхен, №4, апрель-май 1948, С.43.

3. В “Вестнике органе Р. С. Х. Движения в Германии”, Мюнхен, № III за март 1949 г., в заметке на С.32 председателем Имки в Шлейсгейме, В. Ордовский-Танаевский, которого часто называли просто Ордовским, был по ошибке назван «В. Ардынским».

4. “Sie ab 1.12.1949 offiziall als YMCA field worker supervisor in den DP Lagern München-Feldmoching und Schleissheim-Flugplatz arbeiten werden”. Письмо от 30.11.1949.

5. Приказ Ст. скм. №30 пар.6 от 1 октября 1949 г.

Р. Полчанинов

Художник Л. В. Костюшко

Прошлый 2005 г. был объявлен ЮНЕСКО годом датского сказочника Ханса Андерсена. В связи с этим в России был выпущен альбом «H. K. Andersen и русские иллюстраторы: Иллюстраторы Х. К. Андерсена в России и Русском Зарубежье за полтора века – 1868-2005», составленный художественными критиками Лолой Звонаревой и Лидией Кудрявцевой.

Работая над составлением альбома Лола Звонарева обратилась к проживающему в Филадельфии поэту и коллекционеру академику РАЕН Михаилу Юппу, который, в свою очередь, обратился за помощью ко мне. Оказалось, что в моей библиотеке была никому не известная книга «Избранные сказки Андерсена», изд. «Богатырь», Варшава, без указания года издания, но, судя по всему, до 1915 г., когда в ходе войны немцы заняли Варшаву. Очень возможно, что книга вышла в первые месяцы войны, и потому не попала в российские книгохранилища, а после войны распространялась только за границей. Имя иллюстратора тоже не было указано.

В 1948 г. в Байройте (Bayreuth – Германия) в издательстве Н. Парамонова вышла книга «Андерсен Сказки» с иллюстрациями художника В. Костюшко. Некоторые рисунки были с подписью «Л. Костюшко 48», а некоторые без подписи, повторявшие рисунки варшавского издания. Имя Костюшко, как художника, было также неизвестным, как и изданная в Варшаве книга сказок Андерсена с его рисунками.

Лоле Звонаревой было послано варшавское издание сказок, а фотокопии из байройтского издания были ей посланы Мариной Тарасовой, заведующей отделом редких изданий Научной библиотеки Ростовского на Дону гос. университета.

Благодаря своему вероятному знаменитому белорусско-польскому родственнику, мне запомнилась фамилия русского художника Костюшки, которую я где-то встречал в изданиях ОРЮР.

Недавно мне удалось найти не только упоминание художника Костюшко, как друга наших юных разведчиков, но и исправить ошибку на титульном листе сказок Андерсена, изданных Н. Парамоновым, на котором было сказано: “Рисунки художника В. Костюшко”. В “Вестнике разведчика” №4, Органе Сектора информации Главной квартиры ОРЮР, от 22 ноября 1948 г. было сказано: “Майнлеус, Бавария – При здешнем отряде организованы курсы чертежников. Преподает художник инж. Л. В. Костюшко. Староста курсов и. д. нач. отр. Б. Пушкарев. Курсанты – члены отряда и др. ребята в возрасте от 16 до 26 лет. Цель курсов – дать ребятам утвержденную ИРО квалификацию чертежника-копировщика”.

Дальнейшая судьба художника Л. Костюшко не известна. ДиПи лагерь Майнлеус был ликвидирован в 1949 г. Среди лагерной молодежи фамилии Костюшко нет. Можно предполагать, что он по возрасту не смог выехать из Германии, и как ДиПи был направлен в один из немецких старческих домов.

Р. Полчанинов