История c историей сербско-хорватского языка

В третьем классе югославской гимназии мы проходили историю Югославии. Начинали с прихода славян на Балканы и принятия христианства. Там было и про святых Кирилла и Мефодия, которые перевели для славян священные книги и придумали для этого буквы, которые мы теперь называем глаголицей. В учебнике была таблица этих ни на что не похожих букв.

Это было в школьном 1930/1931 году. В 1931 г. я записался в скауты. Там мы, кроме узлов и дорожных знаков, учились пользоваться шифрами. Зачем? Вожак нам это объяснил, что умея шифровать, мы можем писать дневники, которые кроме нас никто не сможет прочитать. Нужно было только буквы заменить цифрами.

Чтобы написать несколько коротких фраз мне пришлось потратить много времени. Тут я вспомнил про глаголицу, и решил, что куда проще выучить глаголицу. Я стал писать свой дневник глаголицей и, когда показал его на скаутском сборе, то всем моя выдумка понравилась. Правда, никто не последовал моему примеру, но и никто из ребят не писал зашифрованных дневников. Вернувшись летом 1931 г. из лагеря, я написал в дневнике воспоминания о поездке в лагерь, конечно глаголицей, но осенью, перестал ходить на сборы и перестал писать дневник.

В школьном 1932/1933 году я перешёл в 5-й класс, где мы должны были проходить историю сербско-хорватского языка. Помню как на первом уроке учитель, глядя в учебник, написал на доске три слова глаголицей и, повернувшись к классу, спросил, кто это может прочитать. Я поднял руку, он сказал «читай» и я прочитал: «Искони бе слово». Учитель не удивился. Зная, что я русский, он, видимо, решил, что русским детям положено знать глаголицу.

Через несколько уроков, учитель рассказал нам, что охридский монах Климент, ученик св. Кирилла придумал для славян более простые буквы, и назвал их «кириллицей» в честь своего учителя св. Кирилла. В гимназии мы все умели читать и сербскую кириллицу и хорватскую латиницу, но церковно-славянские буквы не были похожи на сербскую кириллицу, и имели много букв, которых не было у сербов. В учебнике была целая страница, написанная церковно-славянскими буквами, и учитель спросил меня, знаю ли я эти буквы. Я сказал «да» и учитель предложил мне прочитать несколько строк. На удивление всего класса я их прочитал без запинки и учитель похвалил меня.

Во времена святых Кирилла и Мефодия язык славян, проживавших в окрестностях Салоник был понятен и в Моравии, и в Болгарии, и в Сербии и даже на Руси спустя 200 лет. История сербско-хорватского языка тех времён была одновременно и историей русского языка, и это усиливало мой интерес к предмету.

Один урок был целиком посвящён букве «Ѣ» (ять). Никто не знает, как она произносилась во времена святых Кирилла и Мефодия, но со временем в разных концах Югославии она стала произноситься по-разному. Например, в Сербии её произносят как «э», в Боснии как «е» или «ие», а в Далмации как «и». Поэтому, говорящие по-сербско-хорватски делятся на экавцев, екавцев и икавцев. Мне, конечно, было известно, что в России теперь пишут по новому правописанию без буквы ять, да я и сам перешёл на новое правописание, но что чехи продолжают писать с буквой ять, для меня было большой неожиданностью. Чехи, которые с глаголицы перешли на латиницу стали писать ять, как «е» с надстрочным знаком – ĕ. Изобретение латинских букв с надстрочными знаками придумал Ян Гус и ими с времён Людевита Гая стали писать хорваты и словенцы.

Заодно мы узнали, что икавцы они же и чакавцы, экавцы в Сербии – штакавцы, а в Хорватии - кайкавцы. Это деление происходит от вопроса шта? (что?), который считается литературным, а кай? и ча? – диалектами.

Не знаю как кому, но мне всё это было очень интересно.

Однажды учитель мне предложил снова прочитать что-то написанное церковно-славянскими буквами, и с явным удовольствием посадил меня в лужу. Там были буквы «Ѫ» (большой юс) и «Ѧ» (малый юс). Я их прочитал, как их у нас теперь читают, как «я», не зная, что это носовые «он» и «ен». Учитель сказал, что я не так читаю, а я начал спорить, утверждая, что я точно знаю. Одним словом, в классе было оживление, и победил учитель. Он сказал, что носовые звуки исчезли во всех славянских языках кроме польского, где они пишутся как «ą» (он) и «ę» (ен) с хвостиками. Он сказал, что русские действительно читают малый юс как «я», а в сербско-хорватском языке он читается как – «е». То, что по-русски будет «святой», по-сербско-хорватски будет «свети», в по-польски «свентый».

На одном из следующих уроков я смог взять реванш. Учитель мне снова дал текст и я его снова прочитал без запинки. После этого учитель стал объяснять классу, что буква «ы», которую он и сам произнести не может, сохранилась в русском и других славянских языках, но в сербско-хорватском произносится как «и». Он предложил мне сказать слово «риба» по-русски, и спросил, кто из учеников может произнести слово «рыба» с буквой «ы» посередине. Ребята пробовали, но у них не получалось.

Надо сказать, что учителю повезло, что у него в классе оказался русский, так как со мной урок получался и более живым и белее запоминающимся.

К букве «я» мы вернулись на следующем уроке, когда мы стали учить йотованые буквы ю, е и я. Оказывается, что йота была в церковно-славянской кириллице и писалась как «и с точкой», только без точки. Ю Ѥ и I-А. Я спросил у учителя, почему Ю пишется не с У, а с О. Он только и ждал этот вопрос и рассказал нам, что в глаголице не было йотованых букв и что появились они только в кириллице, что в глаголице для буквы «У» была своя буква, а в кириллице, в основе которой были греческие буквы, «У» писалось по-гречески как «о микрон ипсилон» Оϒ. В букве «Ю» ипсилон отпал, также как в букве «Е» отпала йота, а у «У» отпало «О». У меня это как-то всё легко укладывалось в голове, а ребятам было не под силу. Впрочем, проходили мы это всё довольно поверхностно, и учитель не требовал от гимназистов того, о чём он сам узнал только в университете.

На следующем, или на одном из ближайших уроков, учитель сказал мне, как обычно:

- Полчанинов, прочитай, что написано на такой-то странице.

Я было собрался читать, но увидев много незнакомых букв, признался, что тут есть буквы, которых я не знаю.

В русском языке сохранилось выражение «прописать ижицу», в сербскохорватском говорят «прочитать буквицу».

Одним словом то, что мне учитель предложил читать, и была та самая «буквица» или как её ещё называют «босанчица». О босанчице как раз в то время писали все газеты, как о секретной азбуке боснийских женщин.

В горах Боснии тогда шла облава на одного опасного бандита, этакого боснийского Робин Гуда, который грабил богатых и делился добычей с бедными. Он скрывался где-то в горах, но кольцо с каждым днем сужалось. Однажды солдаты, которые принимали участие в этой облаве поймали мальчишку и при обыске нашли у него записку, написанную непонятными буквами. Мальчишка признался, что записку написала его мать, и что он должен был её доставить в другое село её подруге. И одна, и другая женщина были арестованы. Мать мальчишки была очень смущена, а её подруга, наоборот. Она стала ругать жандармов и следователей, что они вмешиваются не в свои дела, и сказала, что в Боснии это традиционная женская азбука, которой из поколения в поколение матери учат дочек, и которую мужчинам не полагается знать. Об этом говорилось сперва в местных, а потом и в столичных газетах. Письмом заинтересовался какой-то профессор, который увидев его, сразу понял, что перед ним письмо, написанное буквицей-босанчицей, забытой боснийцами в годы турецкого ига и неизвестной в других областях.

На Руси, во время нашествия татар, пожары уничтожили многие книгохранилища, и сербская аристократия пришла русским на помощь, снабжая их богослужебными книгами. В XIV веке Русь освободилась от татар, а сербы оказались под турецким игом. Теперь русские стали посылать сербам богослужебные книги.

С середины XVI века началось на Руси книгопечатание, а в середине XVII века патриарх Тихон начал исправление богослужебных книг. Исправление ошибок шло одновременно с приспособлением старославянского языка к русскому произношению. Крст стал произноситься как крест, прст, как перст врба как верба и т.д. Этот язык и надо называть церковно-славянским, в отличие от старо-славянского, на котором писали святые Кирилл и Мефодий и их ученики. Сербский язык, как был, так и остался близким к старославянскому, но в церквах стали служить по книгам из России на русифицированном церковно-славянском языке.

Для сербов в Сремских-Карловцах (в принадлежавшей Австрии Воеводине), в 1726 г., приехавший из Москвы магистр Максим Суворов, открыл русско-славянскую школу. В последующие годы русские школы открывались для сербов в Белграде, Вуковаре и Осеке с русскими учебниками, потому что сербских в то время не было. Сербы начали писать по-сербски русскими буквами, подмешивая в сербский язык русские слова. Этот, непонятный для народа русско-сербский язык, получил название славяно-сербского. В классе я читал славяно-сербские тексты и переводил их на современный сербский язык.

В католических Хорватии и Словении богослужения совершались на непонятном народу латинском языке. Правда, в Хорватии были церкви с богослужением на хорватском языке, но таких было мало. В этих церквах служили «попы-глаголяши» по книгам, написанным по-старохорватски хорватской угластой глаголицей.

Сербов и болгар крестили ученики святых Кирилла и Мефодия, а хорваты приняли христианство от проживавших в Хорватии римлян или олатинившихся иллирийцев, совершавших богослужения на их родном латинском языке. Хорваты, принимая христианство стали совершать богослужения по-хорватски. Папа римский был этим очень недоволен, и когда хорватский король Томислав попросил признать его королём и даровать ему корону, то папа Иоанн Х поставил условием прекращение в Хорватии богослужений на хорватском языке.

В Сплите в 925 г. состоялась коронация Томислава и одновременно собор, на котором Томислав объявил о переходе на латынь во всех церквах королевства. Все, кроме столичного епископа Гргура (Григория) Нинского, согласились, но епископ Гргур категорически отказался переходить на латинский язык. Папа пошёл на компромисс и разрешил ему совершать богослужения по-хорватски, только не в столице Нине, а в маленькой Скрадинской епархии. Борьба за хорватский язык продолжалась тысячу лет и к началу ХХ века богослужения по-хорватски совершались только в двух маленьких монастырях по книгам, написанным глаголицей. Что это была особая хорватская угластая глаголица, которая, как я теперь думаю, была у славян в употреблении до принятия христианства, нам не говорили. Делалось это по политической причине. Чтобы сглаживать разницу между хорватами и сербами говорилось, что и одни и другие пользовались глаголицей, а какой, не уточнялось. Даже сербско-хорватский язык вскоре после переименования Королевства сербов, хорватов и словенцев в Югославию было приказано писать не через черточку, а одним словом – сербскохорватский.

Хорваты в Далмации были икавцы-чакавцы, в Славонии (часть Хорватии) – екавцы-штакавцы, а в самой Хорватии (Загребе и Загорье) экавцы-кайкавцы. В начале ХVI в. в Хорватии и Словении началось печатание протестантской религиозной литературы на местных языках. Для борьбы с протестантизмом иезуиты стали печатать книги тоже на местных языках. С Возрождением началось печатание гражданской литературы. Всё это было достоянием образованных людей. Книги печатались в очень малом количестве и стоили дорого. В Далмации хорватские книги печатались по итальянскому правописанию, а в Хорватии и Славонии по венгерсому.

За реформу хорватского правописания взялся Людевит Гай, который предложил всем хорватам употреблять чешские надстрочные знаки для таких букв как Š (ш), Č (ч), Ć (мягкое ч), Ž (ж) а в Сербии в это же время появился свой реформатор – Вук Караджич.

Оказавшись после подавления сербского восстания против турок 1804-1811 гг. в Воеводине, Вук Караджич, не зная славяно-сербского языка, послал на народном языке в выходившую в Вене газету «Сербския новины» статью о причинах неудачи восстания.

Цензором всех славянских газет в Вене в то время был словенец Копитар. Он сразу обратил внимание на чистый сербский народный язык, на котором была написана статья Караджича. В результате знакомства Копитара с Караджичем, в 1814 г. Караджич издал сборник сербских народных песен и с помощью Копитара, грамматику сербского народного языка и новую азбуку, без некоторых русских букв. Он вернул в сербскую азбуку букву йоту, заменив русские буквы «Е», «Ю» и «Я» на «JЕ», «JУ», «JА». То, что йота была заимствована из латиницы, вызвало возмущение у многих сербов. «Вуковицу», как сербы стали называть азбуку Вука Караджича, запретили в Сербии. Началась борьба между сторонниками славяно-сербского языка с русскими буквами и сторонниками народного языка с «вуковицей».

Неудачу в Сербии возместил триумф Караджича в Хорватии. Хорваты, объединённые в «Иллирийском движении», и имевшие уже литературу на кайкавском языке, ради сближения с сербами, решили перейти на сербско-хорватский язык. Они согласились считать свой кайкавский язык диалектом и 16 марта 1850 г. в Вене был подписан «Литературный договор» о выработке сербско-хорватского языка, в основу которого был положен сербский народный язык. Под давлением общественности в 1860 г. было объявлено в Сербии равноправие славяно-сербского и сербского народного языка, а в 1868 г. сербский народный язык был объявлен государственным языком Сербии.

Конечно, мы должны были знать и историю словенского языка, который в Словении, входившей в состав Австрии, не был запрещен, но и не имел возможности по-настоящему развиваться. До освобождения от Австрии в 1918 г. занятия во всех гимназиях Словении велись только на немецком языке, а словенский язык разрешался только в начальных школах.

Потом говорилось о влиянии турецкого языка на сербский язык и на необходимость его очистить от турцизмов, также как было необходимо очистить хорватский и словенский языки от немецких и венгерских слов, во всяком случае там, где существуют соответствующие сербские, хорватские и словенские слова. Осуждались ненужные неологизмы, которых было много в хорватском языке. Неологизмом было, например, хорватское слово «колодвор» - железнодорожная станция (по-сербски - «железничка станица»), что было буквальным переводом немецкого слова Bahnhof.

В чистке своего языка хорваты ушли вперёд от сербов. «Акции» по-хорватски назывались «дионице» от слова «дио» - часть. Электростанция – «муняра», от слова «муня» - молния и т.д. Сербы над этим подшучивали и придумывали смешные, якобы, хорватские слова. Например, слово «кравата» (галстук), хорваты, якобы, заменили на «оковратни допупняк» (околошейный до пупа).

В борьбе с варваризмами – ненужными иностранными словами, нам русским следовало бы учиться у южных славян. Избегать иностранных слов, но не слишком в этом усердствовать.